Околоземная станция «Центр» вальсировала со старушкой Землёй, раскинув купол жилого модуля.
— Ну, Джордж, до встречи. Все твои заказы выполню, привезу, что ты просил, отдохнёшь от меня две недели, — Юрий натягивал пилотный скафандр.
— Отдохнёшь от тебя, — усмехнулся Джордж. — Иди уже. Первая церемония, не волнуешься?
— Волнуюсь, конечно. Как-нибудь обойдётся, это же традиция. А я вроде актёра в ней.
— Ну не скажи, — Джордж проверил системы обеспечения скафандра, хлопнул товарища по спине. — Ну, ни пуха, ни пера, счастливого пути.
— К черту! — Юра ответил ему, стоя уже в дверях каюты сектора холостяков.
Он доехал до ангара, в котором у причала стояли четыре челнока Восточного Союза с красным флагом на киле, два — Западного, с красно-белой эмблемой и серпом и молотом в центре, а ещё одиноко болтался на стыковочном шлюзе ветеран космоса «Коламбия» Федерации неприсоединившихся стран.
— Юра, твой борт готов! Третий шлюз, всё как всегда, пятиминутная готовность и я тебя сброшу.
— Спасибо, Гена, принято, — ответил диспетчеру доцент НИИ геологии Дальней разведки Юрий. Несмотря на свои двадцать три года, он уже успел побывать в двух экспедициях, был автором десятка интересных статей о геологии Марса. На лето была запланирована защита кандидатской «Руды Амазонии, проблемы добычи и вывода на орбиту».
Ангар находился в ступице станции, в зоне нулевого веса. На Юре был лёгкий пилотажный скафандр «Сапсан»; пользуясь скобами и светящимися надписями, он подлетел к шлюзу. Через две минуты уже пристегнулся в кресле пилота. Полуторагодичная командировка подходила к концу, оставался короткий отрезок времени, через пару часов он начнет снова привыкать к притяжению на дне земной атмосферы.
— Здравствуй, пилот, до отстыковки две минуты, — поприветствовал бортрасчётчик молодого учёного. Одноместный челнок «Бриз» вёл последние проверки систем.
«Какой я пилот? Пассажир!», — подумал доцент. — «Вот на Марсе, в планетоплане ты пилот, а тут как в метро: «станция Москва Юго-Восточная, следующая — Рязань-Центральная, переход на городскую сеть». Хотя управление тут есть, и ручка управления двигателем (РУД) на месте, вот только со времени схода аппарата с конвейера орбитального завода имени 100-летия СССР никто ею не пользовался.
— Пятисекундная готовность, — сообщил голос. — Пять, четыре, три, два, один… Счастливого возвращения домой, пилот!
— Поехали! — отдал традиционную команду Юрий.
Отброшенный от станции утюг «Бриза» включил маневровые движки. Аппарат развернуло хвостом вперёд, начался сход с орбиты.
— Спуск проходит в штатном режиме, входим в атмосферу, — сообщил расчётчик. Тряхнуло, за оболочкой челнока бушевало пламя сгорающего газа.
— Компенсаторная система перегрузок включена... Переход в планирующий режим... Захвачена посадочная глиссада... — размеренно рапортовал мужской голос. Мужской — значит всё нормально, расчётчик переходил на женский только в случае аварийной ситуации. Но Юрий за всю свою небольшую карьеру ещё не встречал того, кто слышал такое в наушниках скафандра. Кресло из лежачего положения трансформировалось в классическое, сидячее. Появился обзор, мониторы кабины показали поверхность Земли, стояла ясная погода. Через десяток минут Юрий увидел стартово-посадочную эстакаду. Челнок шёл точно к её торцу. На мониторе вспыхнула надпись «Воздушный тормоз» и из красной плавно перетекла в зелёную. Справа по экрану бежала шкала скорости, слева — высоты. Вспыхнула и позеленела надпись «Шасси». Тряхнуло, шасси ударились о бетон. Юрию показалось, что он чувствует запах резины и слышит визг покрышек. Прямо под нос аппарата набежали разделительные бордюры захвата, с двух сторон машину прижали направляющие. Челнок катился, снижая скорость, теперь уже в направляющих колеях, эстакада понемногу поднимала нос челнока вверх.
— С благополучным прибытием на космодром «Байконур»! — отрапортовал расчётчик. — Ваш терминал номер один, выход через пять минут.
Аппарат свернул в одну из ответвляющихся дорожек. Юрий расстегнул ремни, встал и, пройдя в десантный шлюз, стал стаскивать с себя «Сапсан». Нужды в нём не было, но инструкцию никто не отменял. Открыл шкафчик и достал оттуда старомодный головной убор — фуражку с синим околышем, такие в прошлом веке носили военные. Смахнул несуществующую пылинку с золотого погона с двумя звёздочками на двух синих просветах, одёрнул белый китель. Звякнула золотая звезда, ударившись о ряды наградных планок. Посмотрел в зеркало шкафчика, поправил на шее черную шелковую ленточку, предки называли её «галстук». Смущённо улыбнулся своему отражению.
— Терпи, брат, — сказал он ему. — ничего не поделаешь, традиция.
Пшикнула гермодверь, впуская в шлюз свежий апрельский, с запахом полыни воздух. Юрий сделал первый шаг по трапу, пристыкованному к челноку. Поднял голову и прочитал надпись, спроецированную одной из геостационарных станций прямо на земную ионосферу «Столетие первого полёта человека в космос!».
Почётные караулы Западного и Восточного Союзов отдали салют церемониальными саблями. По трапу стелилась ковровая дорожка.
— Товарищи! — проревели динамики Космопорта. — Почётный Император планеты Земля Юрий Гагарин четвёртый!!!
Оркестр заиграл гимн Союза. Юра, улыбаясь, помахал рукой, ступил левой ногой на верхнюю ступеньку трапа.
«Проклятые шнурки! Когда я с ними научусь справляться!», — мысленно выругал себя император.