Сложный путь от белых к красным

Политотдел I Армии отстранил Валидова от командования, несмотря на указание Центра о необходимости его дальнейшей работы в качестве командующего башкирскими войсками, а также недопустимости разоружения башкирских частей, их сохранении и пополнении для наступления на Дутова и Колчака. Кроме того, со стороны командования Пензенской дивизии наметилось враждебное отношение к башкирам. Оно выражалось в требованиях немедленно сложить оружие и сдаться в плен. В случае неисполнения — открытие огня. Здесь бытовало мнение о недопустимости в Красной Армии национальных формирований. Инициаторами такого произвола были комбриг Зеленков, комдив Воробьев и командарм Гай.

Перешедшие на сторону красных башкирские войсковые части были обезоружены, боеприпасы, шанцевые инструменты, продукты питания у них конфисковали. Об этом А.-З. Валидов в «Воспоминаниях» напишет: «20 февраля полки на моих глазах перешли на сторону красных. Я наблюдал за движением войск, сидя на санях, запряжённых парой лошадей, а ещё два моих верховых коня были привязаны сбоку. Приветствуя солдат, я с трудом сдержал слёзы. Многие солдаты плакали. Когда переход закончился, я припал к плечу вестового Ахметзяна и зарыдал навзрыд. За всю жизнь я не плакал так, как тогда. Мы пожертвовали идеалами свободы и демократии…, склонили головы перед врагами, с которыми боролись с таким упорством, положили к их стопам наши чаяния и волю, не зная, в каких целях нами воспользуются...».

Видный военный и политический деятель периода Гражданской войны и становления Советской власти в Башкирии комбриг М. Муртазин в своей книге «Башкирия и Башкирские войска в гражданскую войну» пишет: «Командованием I Красной армии были поставлены условия перехода башкирских войск на свою сторону — командный состав башкирских дивизий от командира полка и выше распустить, а желающих перевести на командование ротами и батальонами, всю материальную часть и артиллерию — передать в распоряжение штаба Пензенской дивизии. Нежелающие подчиниться этому приказу башкирские части — разоружать насильно. Все это делалось, несмотря на полную лояльность по отношению к Советской власти башкирских частей».

Оружие должны были сдать все башкирские полки, за исключением 2-го кавалерийского и 4-го стрелкового полков, комендантской роты. Как указывает М. Муртазин, два батальона 1-го стрелкового полка перешли к белым, а 1-й кавалерийский полк (во главе с ним) категорически отказался сдать оружие. Он, не покидая линии фронта, находясь на левом фланге от линии красных, между деревнями Тагирово-Билалово-Нургалино-Уметбаево против белоказаков, организовал разведку в направлении деревень Кусеево и Шадагаево.

Командиру и военному комиссару Пензенского полка действия Муртазина не понравились и он 19 февраля был вызван в штаб дивизии, где ему приказывают о безотлагательном разоружении его кавалерийского полка. Этот приказ Муртазиным воспринят как насмешка, унижение и попытка показать его полк в виде пленного. А на деле в это время он начал вести активные действия в помощь Красной Армии.

Боевой командир, воспитавший в своих воинах отвагу, воинскую честь, не мог издать приказ о сложении оружия. После тяжелых переживаний он обратился за разъяснением к Валидову. И нашёл его в таком же удручённом состоянии. Выслушав комполка, Валидов выразил свое глубокое понимание его переживаний, но помочь был не в силах, так как сам отстранен от командования и не мог отдавать приказы. Лишь предложил частным порядком распустить полк и уходить куда угодно.

Для боевого командира подобное решение не приемлемо. Он отправился к командиру Пензенской бригады Зеленкову. Встреча с ним была краткой, чрезвычайно недружелюбной. Комбриг даже не стал выслушивать объяснения Муртазина, заявив, что башкиры — пленники, если они не разоружатся, то будут разоружены силой.

По возвращению в свой полк командир застал политработников Красной Армии за усиленной деморализационной агитацией среди башкир. Они пытались доказать и вбить в сознание личного состава, что Муртазин — предан белым, он враг трудового народа, приятель Колчака и Дутова. Кроме того, политотдел Пензенской дивизии сразу занял неверную позицию в отношении башкир, на них стали смотреть, как на врагов.

Сведения о бесчинствах красноармейцев дошли до высшего командования. По этому поводу командир 1-й армии, член ревкома Гай издал приказ начдивам, где отмечено, что «Центром признана автономия Башкирии. Башкирские войска перешли на нашу сторону, и некоторые полки уже воюют против белогвардейцев рядом с нами; между тем низший командный состав, а также комбриги недоброжелательно относятся к башкирскому войску и нации. Документально доказано также, что Интернациональный полк, а также и другие полки самовольно реквизируют, конфискуют имущество башкирских войск и деревень, накладывают на жителей контрибуцию от 3 до 30 тысяч рублей. Сознавая всю ответственность перед центром за такие явно недоброжелательные явления, приказываю:

* Широко объявить всем красноармейцам о признании Советской властью автономии башкир — Башкурдистана.

* Башкирское войско есть нераздельная часть Красной Армии и должно совместно с красноармейцами воевать против врагов Советской власти.

* Под личной ответственностью всех командиров и политкомов немедленно прекратить недоброжелательное отношение к башкирскому населению и войску.

* В кратчайший срок расследовать материалы о хищениях в башкирских деревнях, документы о контрибуциях и представить в армейский трибунал».

Однако на деле происходило всё совершенно по-иному. Об этом в своих «Воспоминаниях» А.-З. Валидов напишет: «В Мракове меня держали под охраной. Из Мраково меня отправили в Оренбург, где тов. Калнин (политком I-й Армии) 1 марта вручил мне документ (№ 0756), что я — бывший командующий, и запретил мне сноситься с моими бывшими подчиненными. Было приказано первым разоружить 1-й Стрелковый полк и в случае отказа открыть по ним огонь, два батальона полка не согласились и перешли к белым, 1-й кавалерийский полк категорически отказался сдать оружие и остался на фронте. Пошло бессистемное разоружение, хищение имущества полков, дивизии, корпуса, войскового управления».

2 марта в газете Пензенской дивизии было объявлено, что Башкирские полки сдались в плен. С этого и начались систематические массовые оскорбления, издевательства, убийства солдат. Над ними дико глумились побоями, их разували и раздевали догола. Валидов сам был свидетелем многих возмутительных случаев. Среди примеров, приведённых им, факт 3 марта — по дороге из Темясово в Кананикольск арестовано 7 солдат пятого стрелкового полка, двое расстреляны за невыполнение требования после сдачи оружия снять с себя шинель и сапоги. Возмущенный такими фактами зверств, увиденных лично, Валидов информировал командование 1-й Армии и требовал прекратить глумление над солдатами.

В это время Муртазин, сохранив свой полк как самостоятельную боевую единицу, ведёт у деревни Кусеево успешный бой и захватывает более ста пленных, о чем 25 февраля доложено руководству Пензенской дивизии. Это в какой-то мере рассеивает недоверие к кавполку и, приняв в своё подчинение, поручает ему новое задание — совместно с 1-м Смоленским полком организовать наступление на противника, сгруппировавшегося в районе Абзалилово-Равилово, и уничтожить его. Правее населенных пунктов Темясово, Нургалино должен наступать Интернациональный полк. Конечный пункт выдвижения полков — захват станции Магнитная-Верхнеуральск.

Башкавполк с боем занимает 28 февраля Кирдасово, 1 марта — Урсуково, 2 марта отбрасывает казаков за Магнитную и выходит на линию Кускарово-Давлетово. В это время Смоленский полк, следуя за Башкавполком, 3 марта занимает деревню Абзалилово.

Общая военно-политическая обстановка этого момента требовала немедленного использования перешедших башкирских частей против войск Дутова и Колчака. Однако командиры Красной Армии, занявшись разоружением башкирского корпуса, добровольно предложившего свои услуги, только ослабили свои силы.

Командование Пензенской дивизии приказывает Башкавполку отходить от занятых позиций к деревне Билалово, в район расположения Смоленского полка, что было исполнено 28 марта. При этом башкирским воинам пришлось встретиться с целым рядом враждебных действий смоленцев над местным населением: безнаказанных контрибуций, конфискаций и грабежей. Такое насилие вызвало возмущение бойцов Башкавполка — среди них было немало уроженцев этой местности, они видели злостные притеснения родственников, необузданный разгул красногвардейцев.

Об этом свидетельствует текст телеграммы командарма Гая и члена Реввоенсовета Левкина: №010070 «Начальнику и Политкомдиву 20 и 24. От имени Реввоенсовета предписываю приказать всем вверенным вам частям о прекращении всякого рода издевательства и безобразий по отношению к перешедшим на нашу сторону башкирским войскам и представителям Башкирской Советской власти. Недопустимое отношение к башкирам со стороны военнослужащих Красной Армии, по имеющимся у нас достоверным сведениям, привело к обратному переходу некоторых частей на сторону белогвардейцев».

Смоленцы не подчинились приказу. Их поступки бойцы Башкавполка приравнивали к просто бандитским, считали недопустимыми. Руководство Башкавполка предложило смоленцам сдать оружие. На это они ответили огнем. Реакция была таковой — в ночь с 7 на 8 апреля Смоленский полк с боем разоружили. Кавалерийский полк занял фронт против казаков и находится в ожидании дальнейших оперативных указаний.

Однако от командования Пензенской дивизии никаких указаний не поступало. Башкавполк же в течение нескольких дней один продолжает держать фронт против казаков в ожидании себе помощи от Красной Армии. Однако красногвардейцы расстреляли присланную делегацию Башкавполка.

Телеграмма. Башревкому, Баймак.
Из штаба армии 1, Оренбург, 2.III
Начдивам 24 и Пензенской, копия Валидову.
«Приказываю немедленно объявить всем начальникам, всем частям, всем солдатам и отдельным учреждениям, что башкирский корпус, перешедший добровольно на нашу сторону, не считается военнопленным, а посему всякие самочинные действия красноармейцев как в отношении башкир-солдат, так и башкирского населения недопустимы. Приложите всю энергию, чтобы всякого рода контрибуции и поборы, производимые войсками, прекратились раз и навсегда. Производите строгое расследование по части взимания контрибуции Интернациональным полком, виновных в этом расстрелять как преступников, подрывающих авторитет Советской власти и Красной Армии. О последующем донести в реввоенсовет армии.

Командарм 1 Гай. Член РВС Калнин, Начштарм 1. Представитель Башревкома при штабе реввоенсовета 1 Армии Абдулла Адигамов».

13 апреля группировкой из подразделений Интернационального и Смоленского полков, стоящих в районе Темясово, началось наступление на Башкавполк. Стало ясно — это факт разрыва с красными. В течение целого дня Башкавполк держит оборону. Положение критическое. Полк, который честно сражался против белоказаков, теперь, окружённый с одной стороны частями Красной Армии и с другой — крупными силами казаков, стоял между двух огней. Об этом сам Муртазин напишет: «Перейти назад к красным было нельзя, так как они, не поняв башкир, собирались разгромить полк. Уйти к белым — это значило идти против самих себя, но сохранить полк…».

Казаки, узнав о случившемся, присылают к Муртазину делегацию для переговоров о его переходе к ним. Переговоры длились 3 дня. Комбашполка выставил свои условия перехода:

* полк сохраняет свой личный состав,

* башкирские работники кантонов, снятые с постов по обвинению в большевизме, должны быть освобождены,

* отряд ишана Габидуллы Курбангалиева, бродящий по территории и терроризирующий население, должен быть убран из Башкирии,

* полку необходим длительный отдых.

Эти условия белыми были приняты с обязательством для полка выполнения всех оперативных заданий. Башкавполк прибывает в штаб белоказаков, находящийся в станице Магнитная, где получает приказ совместно с казачьим полком перекрыть путь отхода красных с Белорецка на Стерлитамак в районе Авзян-Петровское. Однако Муртазин отказывается от участия в этой операции и получает «добро» идти прямо на Белорецк. Здесь его цель — освобождение заключенных казаками в тюрьме белорецких и верхнеуральских башкир, пополнение личного состава за их счёт и присоединение к находящемуся там полку белых.

15-16 апреля полк прибывает в Белорецк и останавливается здесь на период весеннего паводка, то есть до конца мая. В начале июня переходит в Стерлитамак, где пополняется вооружение, личный состав проходит обучение по боевой подготовке, после чего Кавполк занимает линию фронта в междуречье рек Тор и Нугуш, по реке Агидель. По призыву командира полка М. Муртазина и благодаря его агентам из соседних кавалерийских частей белоказаков стали перебираться к нему воины-башкиры.

За короткое время численность кавполка увеличилась в два раза. Колчак не желает, чтобы в белой армии Муртазин был комбригом. Он вызывается к белому генералу Эллерс-Усову в Абзелилово для дачи объяснений, почему не приступили к активным боевым действиям против Красной Армии.

8 августа Муртазин прибывает к нему с 35 храбрыми кавалеристами. Адъютант генерала встречает его со словами:

— Вы опоздали, генерал сегодня вас не примет.

— Не примет — упрашивать не буду, — отвечает Муртазин и вскакивает на коня. Когда он успевает проехать 4-5 верст, их догоняют посыльные генерала и просят вернуться для разговора.

— Не офицер ты, а большевик, мерзавец! Твоя большевистская бригада во главе с тобой не помогает, а губит нас. Ты демобилизуешь наши войска и помогаешь красным.

— Да, я — большевик, и горжусь этим, — спокойно произносит Муртазин. — А ты, контрреволюционная мразь, думал на башкирской крови получить себе фельдмаршальский титул? — молниеносным движением выхватив револьвер, Муртазин ранит генерала.

Конвой генерала, состоящий из башкирских джигитов, присоединился к Муртазину. На другой день в Абзелилово снялось всё белое войско.

О противостоянии Муртазина с верхушкой белой гвардии стало известно в Башревкоме. 10 августа в Башкавбригаду прибывает Тагир Имаков, член президиума Башревкома. Ему удается убедить Муртазина в целесообразности присоединения к Красной Армии. Муртазин выставил условия для перехода:

* не разоружать и не расстреливать башкирских солдат и командиров,

* во время перехода выставить 2–3 башкирских советских полка, с представителями от башкирского военного командования и советского командования, так как башкиры русским красноармейским частям не доверяют (после мартовских расстрелов),

* в случае невозможности отправки полков против Колчака, разместить их не на заводах и переселенческих пунктах, а в Верхнеуральске или Стерлитамаке. Если эти условия не будут приняты, полки Муртазина уходят в киргизские степи.

Башкавбригада, окончательно договорившись с 24-й железной дивизией, 23 августа присоединилась к красным, которые встретили башкир восторженно и доброжелательно. 25 августа соглашение между Башкавбригадой и красными войсками было санкционировано развернутой телеграммой командарма Зиновьева политуправлению 1-й Армии.

Так, в очень сложных условиях, закрепился братский союз между Советской Россией и Башкирией. И под единым знаменем революции бойцы стали ковать блестящие победы в защите Отечества.

Почётный краевед РБ.

При написании статьи использованы материалы книг З. Валиди Тогана «Воспоминания», М. Муртазина «Башкирия и башкирские войска в гражданскую войну», «Свод законов и нормативных актов Башкортостана», А.Ш. Ярмуллина «А.-З. Валидов — организатор автономии Башкортостана (1917-1920)», С. Бадретдинова «О моменте перехода Башкирского войска» в журнале «Ватандаш», М. Кульшарипова «З. Валидов и образование Башкирской Автономной Советской Республики».